Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга,

как Я возлюбил вас.

Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих.

(Евангелие от Иоанна, глава 15, стихи 12-13)

27 марта 1968 года, Россия потеряла своего великого сына - первого космонавта планеты Земля Юрия Алексеевича Гагарина. Всего лишь неполных семь лет после своего триумфального полета, явившегося без всяких преувеличений величайшим событием современной истории, прожил среди нас этот человек, но забыть его образ невозможно. Он был словно не от мира сего – насколько велик, настолько прост и доступен. Со школьной скамьи мы помним слова: «В человеке все должно быть прекрасно: и лицо, и душа, и одежда, и мысли».

Трудно припомнить другого человека, который бы так соответствовал этому чеховскому пониманию человеческой личности, как Юрий Гагарин. Даже развязавшиеся шнурки во время его шествия по ковровой дорожке на доклад правительству о выполнении задания Родины подчеркивали особое очарование этого, казалось, еще юноши, почти мальчика, только что совершившего беспримерный по своему масштабу и значению человеческий подвиг.

Старшее поколение хорошо помнит, что космический полет Юрия Гагарина и его очаровательная улыбка вызвали в мире такой взрыв любви и уважения к нашей стране, о котором теперь не приходится и мечтать. Юрия Гагарина сразу полюбил весь мир, и все годы, пока он жил среди нас, Гагарин был олицетворением нашей страны, если хотите, ее визитной карточкой. Он всю страну и каждого из нас сделал прекраснее. В Гагарине, как ни в ком другом, проявились все самые лучшие и светлые черты нашего национального характера, не оставив ни единого места тому, что не красит, а, зачастую, и уродует русского человека.

Всемирная слава и любовь не изменили характер первого космонавта. До последних дней жизни он оставался таким, каким его знали и до полета в космос. Он любил свою жену Валентину Ивановну (как показала ее достойнейшая вдовья судьба – одну из самых прекрасных женщин России) столь же нежно, как и в первые месяцы семейной жизни, души не чаял в своих смешливых дочурках, был так же скромен, приветлив и доброжелателен по отношению к окружающим, как и прежде. О редкой душевной красоте Юрия Гагарина говорит и его публичное признание, что один из его товарищей по отряду космонавтов (Гагарин назвал его имя) был более достоин, чем он, Юрий Гагарин, первым полететь в космос.

Первым космонавтом планеты Земля стал, тем не менее, Юрий Алексеевич Гагарин и, как тут не вспомнить слова Иисуса Христа из притчи о мытаре и фарисее: «Всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится». (Евангелие от Луки, глава 18, стих 14).

Однако, не только скромность Юрия Гагарина является единственной причиной того, что именно он стал первым космонавтом нашей планеты. Его жизнь и, в особенности, его гибель, о чем речь пойдет ниже, показали, что Юрий Гагарин явил собою идеал человеческой личности, к которому всем нам, особенно молодым, не худо бы присмотреться.

Для всякого верующего человека совершенно естественной является библейская мысль, что и лист с дерева не падает без Воли Божьей. Если вдуматься в ход человеческой истории и всмотреться в окружающий мир, нетрудно заметить, что Божья Воля проявляется как бы в двух видах:

-в установленном Богом порядке вещей и смене явлений, когда приходит время и листу отрываться «от ветки родимой»; и

-в непосредственном божественном воздействии на судьбы отдельных людей и всего человечества, ярче всего проявившемся в пришествии Иисуса Христа.

В выборе Юрия Гагарина в качестве космонавта номер один теперь, с позиции понимания его жизненного пути и гибели, отчетливо видится непосредственное божественное воздействие, реализованное, естественно, через волю людей.

Первый полет человека в космос являлся первым прикосновением человечества к Высшим Мирам, которые и населяют, и являют собой этот Космос. Поэтому справедливым является предположение, что и первым космонавтом должен был стать тот, чей образ был ближе всего Образу и Подобию Божьему.

Человеку (иногда - к сожалению, иногда - к счастью) не дано предугадать свой жизненный путь и его финал, но для Бога любая человеческая судьба как открытая книга. Этому факту есть множество примеров, на которых мы останавливаться в рамках данной статьи не будем. Скажем только, что такой же открытой книгой являлись для Творца и судьба Юрия Гагарина от первого до последнего вздоха, и все главнейшие черты его характера, включая исключительное мужество и жертвенность.

Не секрет, что выбор Юрия Гагарина в качестве первого космонавта был сделан Главным конструктором Сергеем Павловичем Королевым, а Государственная комиссия этот выбор утвердила. Королев был коммунистом, т.е. человеком, казалось бы, далеким от Бога, однако позволим себе напомнить читателям о двух историях, прозвучавших в свое с телеэкрана.

Первую историю, услышанную от самого С.П.Королева, поведал телезрителям космонавт Алексей Архипович Леонов, и заключалась она в следующем. Когда будущего Главного конструктора освободили из лагеря, где он сидел (было и такое), он отправился в одиночку, пешком, через ночной зимний лес на станцию. Он был голоден, страшно истощен и еле передвигал ноги, зимняя стужа пробиралась к телу сквозь ветхую одежду.

- Я шел, - рассказывал Королев, - и мечтал, можно сказать, бредил об одной единственной корочке хлеба, которая позволила бы хоть чуть-чуть утолить голод, добрести до станции и не остаться навсегда в этом стылом зимнем лесу. Силы уже почти оставили меня, как вдруг я увидел на снежной дороге какой-то темный предмет. Я наклонился к нему и не поверил своим глазам: на снегу лежала буханка хлеба. Она была теплая, почти горячая, и от нее, казалось, еще исходил пар. Я схватил ее, прижал под пальто к телу и, понемногу от нее согреваясь, отщипывая по маленькому кусочку, жевал, обливаясь слезами, пока не добрел до станции.

По словам космонавта Леонова, Главный конструктор закончил свой рассказ следующим образом:

-«Так до сих пор я и не знаю, откуда взялась эта буханка, кто ее положил».

Другая история, также прозвучавшая с телеэкрана, рассказывала о судьбе русской монахини (к сожалению, не запомнилось ее имя), которая в дни гонений на церковь эмигрировала, долго мыкалась на чужбине, пока ни оказалась после Отечественной войны в одном из женских монастырей в Прибалтике, который она и возглавила. Вместе с другими сестрами-монахинями она понемногу восстанавливала свою обитель.

Однажды в монастырь постучался солидный мужчина, одетый в дорогое кожаное пальто и разговорился с этой монахиней. Он подробно расспрашивал о монастырском житье-бытье, внимательно слушал и как-то проникновенно сказал, что ему очень дорого все, что связано с Божьей церковью. Прощаясь, он оставил свой московский адрес и пригласил, если будет нужна какая-либо помощь, приезжать без стеснения.

Через некоторое время монастырю понадобились средства на ремонт: собственных денег и пожертвований от верующих катастрофически не хватало. Монахиня вспомнила о визите московского гостя и решилась поехать к нему за помощью. Она нашла его дом, это был особняк. Хозяин очень обрадовался визиту гостьи. Он накормил ее, напоил чаем и долго с ней говорил. Она все никак не решалась сообщить о цели своего визита, но хозяин и сам поинтересовался, какая нужда ее привела. Услышав просьбу, он удалился на некоторое время, а, вернувшись, пожертвовал на храм, как было дословно произнесено в телепередаче, «очень крупную сумму денег».

Звали этого человека Сергей Павлович Королев и, думается, завершая свой рассказ космонавту Леонову, Главный конструктор чуточку лукавил: он прекрасно понимал, откуда взялась в пустынном зимнем лесу теплая буханка хлеба и Кто ее положил.

Наверное, выбор Королевым был сделан в силу его сокровенной веры в Бога, которая и подсказала ему, что первым космонавтом планеты Земля должен стать Юрий Гагарин.

Без преувеличения, полет Гагарина был полетом в неизвестность. Тогда, 12 апреля 1961 года, никто в Советском Союзе, включая и самого Юрия Алексеевича, не был уверен в благополучном завершении полета. Потрясающая по своим масштабам гонка с американцами за лавры первопроходцев космоса ставила громадный знак вопроса под понятием «безопасность».

Полет в космос Юрия Гагарина это был полет-самопожертвование.

Факты, обнародованные совсем недавно, говорят, что в течение его 108-минутного полета неоднократно возникали ситуации, только чудом не завершившиеся гибелью первого космонавта. Даже сообщений ТАСС о первом полете человека в космическое пространство было заготовлено не одно, а целых три – как говорится, на все случаи жизни. Но Гагарин вернулся на землю живым и невредимым (теперь мы понимаем, что иначе и быть не могло!) и никогда, ни в какие времена, ни одним человеком не испытанный водопад всемирной славы, любви и восхищения обрушился на него.

Но вот наступил день 27 марта 1968 года, и Земля, по выражению Владимира Высоцкого, на мгновенье застыла: Юрий Гагарин погиб при выполнении тренировочного полета на истребителе МИГ-15, погиб не один, а вместе с командиром авиаполка, Героем Советского Союза полковником Владимиром Серегиным; погиб, как представляется многим специалистам, в результате нелепой, трагической случайности или даже злого умысла. Все основные версии причин авиакатастрофы (и сваливание МИГ-15 в штопор в результате опасного сближения с истребителем серии «СУ», и приведшая к падению давления в кабине незакрытая вентиляционная панель, и слабое профессиональное мастерство погибших пилотов) противоречат друг другу и, вдобавок, никак не стыкуются с фактическими материалами, установленными государственной комиссией по расследованию причин авиакатастрофы.

Мы остановимся на анализе только одной, самой серьезной из указанных версий, чтобы показать: громадная историческая личность, каковой несомненно являлся Юрий Алексеевич Гагарин, не побоимся этого слова – Божий избранник, не могла уйти из жизни случайно. Уход Гагарина в возрасте, едва переступившим возраст земной жизни Иисуса Христа, был предопределен Свыше и не мог явиться следствием трагической случайности или злого умысла.

Напомним обстоятельства, связанные с этой авиакатастрофой. Гагарин долго не летал на истребителях; после гибели космонавта Владимира Комарова Гагарина берегли и попросту не разрешали летать, однако он добился этого разрешения. Командир полка Владимир Серегин запланировал на 27 марта 1968 года два полета Юрия Гагарина. Первый, так называемый «провозной» - на истребителе МИГ-15 «спарке» для проверки самим Серегиным техники пилотирования Юрия Гагарина, второй - самостоятельный полет Юрия Гагарина на истребителе МИГ-17 при условии, что техника пилотирования Юрием Гагариным полностью восстановлена. Разумно полагая, что длительный перерыв в полетах проверяемого требует большего времени на восстановление всех утраченных навыков, чем обычно, Серегин распорядился подвесить на крылья истребителя два дополнительных топливных бака, керосин из которых расходуется в первую очередь. Это обычная, довольно распространенная практика тренировочных полетов в военной авиации.

В назначенное время «спарка» произвела взлет и направилась в пилотажную зону. Примерно, через 11 минут после взлета истребитель на огромной скорости врезался в землю. Падению самолета предшествовал доклад Юрия Гагарина руководителю полетов о завершении работы в пилотажной зоне и возврате на аэродром. Катастрофа произошла примерно через одну минуту после этого доклада.

Немотивированное отступление от запланированного длительного полета (вспомним подвесные баки, керосин из которых еще не был выработан, и, следовательно, полные основные баки в фюзеляже истребителя) навело члена комиссии по расследованию генерала Кузнецова на очень здравую мысль, что у полковника Серегина произошел сердечный приступ. Испытывая трудности с дыханием, летчик расстегнул привязные ремни, затем во время выполнения виража потерял сознание, вывалился из кресла и непроизвольно заклинил управление. К такому выводу подталкивало и то обстоятельство, что за все время полета Серегин ни разу не вышел на связь. В дальнейшем эта версия была опровергнута результатами патолого-анатомической экспертизы останков обоих летчиков, в которых (и у Гагарина, и у Серегина) были обнаружены следы молочной кислоты.

Молочная кислота вырабатывается в мышцах человека при их любом сокращении, но накапливается («оседает») в мышцах только при их интенсивной работе, т.е. при сильном напряжении мышц. Если накопления молочной кислоты не происходит, она практически сразу нейтрализуется (окисляется).

Из этого потрясающе многозначного факта (наличия молочной кислоты в останках обоих пилотов), являющегося, как будет показано дальше, ключом к разгадке произошедшей трагедии, был сделан, казалось бы, вполне логичный вывод: оба летчика находились в сознании и активно управляли самолетом, который по какой-то причине свалился в «штопор». Этот вывод подтверждался и наличием отпечатков ладоней и обуви на механизмах управления. Комиссия пришла к выводу, что летчики, в конце концов, вывели самолет из «штопора» (истребитель вошел в землю без вращения вокруг продольной оси), но им не хватило высоты.

Остановимся на сваливании истребителя в «штопор» в результате опасного сближения с другим истребителем и выходе из «штопора». При анализе этой версии неоценимую помощь автору статьи оказал военный летчик первого класса, заместитель командира полка, полковник в отставке Анатолий Иванович Фролов, летавший в свое время на многих типах истребителей (в том числе, на МИГ-15 «спарке» с подвесными баками) и работающий ныне в гражданской авиации.

По законам аэродинамики самопроизвольное (без воздействия пилота) сваливание самолета в «штопор» возможно при предельно малой скорости, близкой к скорости сваливания, и большом угле атаки (задирании носа самолета вверх). Ни того, ни другого в данном случае не было. Истребитель возвращался на аэродром в обычном крейсерском горизонтальном полете, с полностью убранной механизацией крыла, убранными шасси на скорости порядка 450-480 км/час по прибору, что соответствует истинной скорости 500-550 км/час. Говорить о возможности сваливания в «штопор» в этих условиях даже с учетом подвески несколько ухудшающих аэродинамическое качество самолета дополнительных баков, по меньшей мере, несерьезно.

Автор статьи, в бытность работы диспетчером посадки на аэродроме совместного базирования, «проморгал» цирковой трюк истребителя СУ-7 и не предупредил о его опасном маневре экипаж находившегося на посадочной прямой гражданского самолета Ту-134, который шел по глиссаде с выпущенными закрылками, шасси и посадочным щитком на скорости, как раз очень близкой к скорости сваливания.

Истребитель СУ-7 поднырнул под гражданский самолет и, включив форсаж двигателей, ушел вертикально вверх перед самым носом ТУ-134, едва не зацепив крылом его кабину. Последствия, если не учитывать психического состояния ошарашенных гражданских пилотов, оказались ничтожными: самолет ТУ-134, попав под непосредственное воздействие мощной газовой струи, тряхнуло, но он произвел благополучную посадку даже без ухода на второй круг.

Упоминавшийся выше военный летчик первого класса А.Фролов в своей летной практике неоднократно попадал в схожие ситуации, в том числе и на МИГ-15 с подвесными баками. Результат - тот же: самолет трясло, но он не терял боковой устойчивости и летел дальше. Кстати, такого же мнения придерживается и летчик-испытатель С.Микоян.

Теперь, что касается вывода самолета МИГ-15 из «штопора». Эта процедура не требует от летчиков каких-либо особых мышечных усилий. Истребитель МИГ-15 выводится из «штопора» следующим образом: летчику